«В целом в экипаже…»
На следующий (1990) год ситуация с оплатой доставки яхты в Таганрог повторилась, но в «поход» я пошёл в другую сторону — из Керчи в Грецию, и ещё потом на Кипр.
В этом «походе» тоже случилось несколько прикольных историй. С нами в лодке пошёл в качестве балласта ещё один «спонсор» из числа профессорского состава (я уже считался за бывалого и потому катил за члена экипажа, хотя и небесплатно). Картер 30 лодка маленькая, и хотя гальюн там в принципе предусмотрен, но использовался он не по назначению, а под склад (не забывайте — в те времена лодка везла запас еды на команду в 6 человек из расчёта на месяц + приличная заначка на всякие непредвиденные обстоятельства). Поэтому в туалет, простите за подробности, ходят по простому — вывешиваясь с транца на корме за борт. Вообщем нормално. Но вот с товарищем «из числа профессорского состава» приключился какой-то психологический казус — если «помаленькому» его ничто не останавливало, то «по большому» он никак не мог, так смущался, что его напрочь закупоривало! Уж как только мы не пытались облегчить его страдания — и отворачивались все, и вообще уходили в каюту, оставляя его в гордом одиночестве — никак! Вот «не могу и всё!» — говорит.
А в те времена, напоминаю, валюту мы берегли, и соответственно берегли бензин для движка, т. к. это совершенно необходимая вещь для продвижения по проливам — в Босфоре и Дарданеллах идти под парусом категорически запрещено. Соответственно — полной заправки бензина теоретически может хватить на оба прохода — туда и обратно, но на всякие другие цели бензин в принципе не используется.
Так вот, где-то в самой середине Чёрного моря приключился полный штиль! Т. е. совсем полный, ни дуновения! Вода — зеркало. «Гораздо трудней не свихнуться от скуки, и выдержать полный штиль» — есть в этий строчках доля правды. Сидим мы в самой середине Чёрного моря, в дали от всех мореходных путей и ждём погоды. А товарищ то мучается!!!
В это же время у другого члена экипажа от перемены питания случился обратный казус, именуемый нынче нежным словом «Диарея». По-русски, извините, понос.
И вот один мрачно сидит и смотрит, как другой бегает на ют каждые 10–15 минут. Глядел-глядел Петрович на этот процесс и изрёк теперь уже знаменитую фразу «В целом в экипаже стул нормальный!».
А штиль продолжается! День, два, три… Если с диареей то как-то разобрались, то с обратным процессом — никак! Ветра ноль… Ещё один шедевр русской словесности от Петровича — глядя на висящие слабоболтающиеся паруса: «Никогда так не стоял, как сегодня висит!»
Наконец на пятый день поднялся ветерок! На товарища нашего смотреть страшно — ну бомба ходячая, того и гляди лапнет! И ведь не отойдёшь с лодки то никуда!
Зашли в Босфор мы рано-рано утром 12 июля — в мой ДР. Вахта началась в 4 утра и где-то в 5, когда убрали паруса и под бодрый дребезг старенького «Вихря» мы почапали по проливу, приняли на грудь грамм по 50–100 чистого спирта, стратегические запасы которго, вместе с едой, так же присутствовали в лодке. Так рано я ни до, ни после не начинал выпивать ни по какому поводу 8о)) А вечером мы пытались в какой-то пивной показать туркам окуда мы пришли по пачке беломора, но так и не смогли, потомучто на беломоре нет Турции (а кто помнит, что такое беломор???).
Но долго ли, коротко ли, а где-то днём добрались мы до Стамбульской марины. Не успели мы пришвартоваться, как наш друг, из числа профессорского состава, даром что слабый интеллигент, перепрыгнул через оставшиеся метра три воды на пирс и «семимильными» шагами рванул в сторону туалета, месторасположение которого мы предусмотрительно ему указали заранее.
Ещё через минут 30–40 мы смогли наблюдать лицо совершенно счастливого человека!
Продолжение воспоследует..
